Если брать себе в помощники краткость, выйдет совсем незамысловатый рассказ. Шел 1833 год. 16-летний Володя впервые влюбился. Негаданно. Безответно. Несчастливо… Но глаголом жгущее сердце «влюбился» всенепременно всколыхнет в каждом что-то неспокойное, безумное, сладкое… Такая история не может быть простой. Как и спектакль Орловского государственного академического театра им.
И. С. Тургенева «Первая любовь», счастливо открывший после ремонта большую сцену. Постановка могла бы, кстати, открыть и саму сценическую судьбу повести Тургенева, но не случилось. Реконструкция дала фору более удачливым соперникам из трех российских городов в битве за первые овации. Режиссер Игорь Черкашин по этому поводу вовсе не сожалеет. Интерес к произведению нашего земляка означает, что именно сейчас настало время первой любви.
Между небом и землей
Спектакль начинает своеобразный треугольник контрастов (не путать с любовным!). От его вершины, где первая страсть и вечное соперничество, пока равно удалены нестесненная свобода Володи (Антон Бачурин) и монотонные будни его родителей Петра Васильевича (Михаил Лысанов) и Марьи Николаевны (Светлана Мартюшева), которые без любви «жили да прожились». Именно это трио пробуждает музыкальную душу спектакля.
Становится ясно, отчего его «жанр» определен как «грезы и грозы в двух действиях». Постановка превзошла только лишь инсценировку произведения Тургенева. Вокальные партии героев раскрывают их образы и характеры порой с совершенно неожиданной стороны и всегда – с особой силой (композитор – Владимир Баскин, текст песен – Евгений Муравьев).
Любовь – тоже классика, которая на все времена. В эту пучину и сладкую муку без спасательного круга житейской мудрости погружается Володя. В силу возраста у него слишком тонкая кожа и восприимчивое сознание. События, слова, поступки как иглы пронзают сердце, не знающее не то что своих, но и чужих ошибок. Антон Бачурин представляет героя, которому кажется, что он умирает. Но на самом деле тот рождается!
С Тургеневым все предельно ясно: повесть автобиографическая. Никакого условного наклонения. Современники даже осуждали автора за излишнюю прямоту и откровенность. Однако даже демонстрация обуревающих душу юного творца переживаний не стала сверхзадачей режиссера. «Отталкиваясь» от пережитого Иваном Сергеевичем, Антон Бачурин собрал всю свою смелость и талант, чтобы показать чувства, через которые проходит, пожалуй, каждый юноша – сегодня и столетия назад.
Актеру удалось воплотить восторженную искренность, пожирающую ревность, растерянность и негаданное счастье, минуя тень стереотипа. Ведь и он был тем юношей… А Ольга Форопонова, рассказавшая драматическую историю княжны Зинаиды Засекиной, вне всякого сомнения, была «той девушкой».
«Нам дана любовь – как цепи»
Зинаида появляется на сцене как порхающая с цветка на цветок бабочка – в легком платье, каждую складку которого непременно должен колыхать ветерок, освещать солнце (художник по костюмам София Зограбян).
Ольга Форопонова показывает героиню, наделенную легким дыханием и вместе с тем до поры до времени не понимающую, что не дышала вовсе. За первый и единственный глоток свободы княжна вынуждена платить слишком высокую цену. Понимать: это непростое испытание… Эти жернова перемалывают нещадно.
Володя понимает, что влюблен в мучительной лихорадке радостного возбуждения. Его отец за вспыхнувшей искрой злости прячет мгновенную растерянность при виде Зинаиды и глубокую, как черный колодец, неудовлетворенность судьбой. Но болезненнее всего понимание Марьи Николаевны – то же, что удержать в сердце взрывную волну, вмиг разнесшую жизнь на мелкие куски. Эти секунды, подаренные актерами, – остановки в вальсе спектакля, многозначительные паузы в его звукописи, сочетающей цыганские мотивы и русские страдания, звонкий смех и приглушенные стоны... Их хочется выхватить, запомнить, понять.
Настолько высоко актеры подняли планку своей игрой, настолько гармонично слились стихи и музыка, что во всем хочется «настоящего». Такого, что бывает в первый и последний раз.
В целом же сценография (художник Степан Зограбян) символична и реалистична ровно настолько, насколько это нужно, аллегорически адаптирует пространство под построение действа. Трезвая прозорливость художника на наших глазах превращает мир в заколдованный круг безнадежности. Открытая веранда, где так приятно пить чай, березовая роща, манящая прохладой, гамак, подчеркивающий безмятежные прелести дачной жизни, – ничего этого нет. Есть толстые железные прутья решетки, окружающей Зинаиду со всех сторон и невидимо сжимающейся.
Кто твой друг
В постановке Тургеневского театра свита играет королевой. Девушка, кажущаяся безраздельной властительницей дум и сердец, становится желанием, разыгранным в фанты.
Поэт отчаянья и смерти Майданов (Евгений Дронников), декларирующий обдающие могильным холодом вирши. Гусар Беловзоров (Александр Козлов), готовый если не завоевать сердце, так купить поцелуй. Напомаженный манерный граф Малевский (Антон Карташев), не различающий средств в достижении цели. Каскад характеров, карнавал масок, представители разных слоев общества, а еще несватающиеся женихи – и еще одна клетка Зинаиды.
Немного в стороне от этой пестрой братии – «придворный лекарь» Лушин (Андрей Царьков). В спектакле персонажу уделено больше внимания да и сочувствия, чем у Тургенева. Так прозвучало! Ведь доктор – самая разумная партия для княжны.
Рассудочно останавливаясь на истории «второй» любви, далеко не романтичном опыте ухаживаний, Царьков показывает вполне приземленного философа-реалиста. Но был бы любим – он бы стал романтиком. Нужно просто раздвинуть шторы – и вся комната заполнится светом. Но некому. Остается одно из двух: «Иль меня убьет любовь, или я любовь убью».
Сломанная ветка
Царь Мидас однажды попросил богов, чтобы все, к чему он прикасался, превращалось в золото. И чуть не умер от голода. Зинаида, сама того не желая, влюбляет каждого обратившего на нее взор и не может никому отдать собственное сердце. Девушка ждет того, кто бы ее сломил... Однако век сорванного цветка недолог.
В постановке много приятно ожидаемых вещей: искусанные губы, восторженные взгляды, надежды, слезы, ревность, вплетенные в сюжетную канву. Режиссер ненавязчиво добавляет к ним черточки, в какой-то мере опредмечивающие эфемерное, абстрактное. Володя помогает княжне распутать красную шерсть и запутывается в коварной сети любви. Гамак представляется паутиной, в которую угодила княжна. Поклонники Зинаиды не кружат девушку в танце, а будто сжимают в тисках… (сценография Ларисы Бухвостовой).
Свита сгубила королеву. Зинаида так любила правду, но была ли правда в ее жизни? На любой вопрос есть ответ, только в этом сложно признаться.
В спектакле все проходят через испытание любви или ее отсутствия. То чудачество, то болезнь, то мука. Сплошь контрасты. Владимир по-настоящему рождается, у него все впереди. Зинаида готова пойти на любые жертвы ради счастья – вплоть до саморазрушения, наконец-то понимая, что жаждет лишь любить. Любовь раскрывает всех. Кого-то – едва ли не консервным ножом, кого-то – как весна, нежно прикасающаяся к бутону. Игорь Черкашин в своем юбилейном, 55-м спектакле не боится препарировать самые тонкие материи.
Каким дорогим подарком стала роль дворецкого Филиппа (Виктор Межевикин). Незатейливый, грустный и смешной почти в чеховской традиции, он говорит про ту любовь, которая действительно сильнее смерти. Настоящий, серьезный, проникновенный монолог – исповедь и мудрость души.
И полная противоположность – подлость графа Малевского. Зловещий мистер Икс. Как он играет бровями, как вкрадчиво наблюдает за происходящим. В глазах горит бесовский огонь, который не скрыть слащавым налетом маниловщины. Но сказать, что граф не любит – солгать.
Знакомый незнакомец
Все мы поздно или рано познаем любовь. Перефразируя Ларошфуко, то, что ты видишь, зависит от того, что ты чувствуешь. Спектакль помог по-настоящему увидеть повесть Тургенева, погрузиться в кипучие омуты слова и чувства.
Кто-то сейчас – Владимир, грезящий соловьями и поцелуями, кто-то – Петр, разочарованный и сдавшийся. Кто-то кричит всем наперекор: «Я могу любить». Кто-то молчит, улыбаясь, и этого достаточно.
Ну а, может, не все так возвышенно-печально, и вы встречаете любовь с игривым оптимизмом лакея Вонифатия (Дмитрий Бундиряков) и служанки Дуняши (Елена Плотникова), которые своей пасторальной историей добавили прелести в гамму красок спектакля.
Не занимать яркости и княгине Засекиной (Нелли Галченко), от комических контрастов с лирической действительностью она проводит свою героиню до высшей степени трагического возмущения, вызванного «недостойным» поведением дочери. Может, княгиня и не на главных ролях в этой драме жизни, но как хороши ее лукавые взгляды, забавное ворчание и во-о-от такие караси!
Любовь не гарантирует счастья. Но зачем вообще без нее жить.
Ольга Сударикова, Орловский Вестник
