Режиссёр-постановщик - Владимир Хрущёв.
Эту постановку ждали с интересом. Владимир Хрущёв за время своей работы в Орле приучил зрителя к нестандартной подаче хрестоматийно привычного литературного материала. При бережном отношении к тексту и самой изначальной авторской идее режиссёр непременно выдаёт какие-то свои оригинальные «фишки», придающие произведению особое звучание.
Чем сразу очаровывает спектакль, так это сценографией (художник-сценограф Янина Куштевская). Эта милая детская коляска на чердаке. Эти перевёрнутые вниз кроной деревца, читающиеся как отражения, как корни. Те самые символические корни, может быть, отрываясь от которых, мы начинаем метаться между правдой и вымыслом, блуждаем в своём - кто в трагедийном, кто в блаженном - мороке, путая иллюзии с реальностью.
Те, кто любит классический театр, оценят прекрасные костюмы (художник по костюмам Мария Звёздочкина). Сценой появления Раневской с родственниками в её имении можно любоваться как картиной в Эрмитаже.
В спектакле много красивых символов. В качестве примера хочу привести финальную сцену с забытым в доме старым лакеем Фирсом (заслуженный артист РФ Павел Легкобит). Старый шкаф, бывший шкафом на протяжении всего спектакля, вдруг превращается в светящееся в ночи окно как символ надежды, символ ожидания и возвращения. Кстати, браво, Павел Иванович! Вы напомнили в очередной раз, что не бывает маленьких ролей.
Когда мы изучали «Вишнёвый сад» по школьной программе, нам объясняли, о чём это произведение, примерно так: «Смена хозяев вишнёвого сада в пьесе А.П. Чехова символизирует переломный момент в истории России и в жизни русского общества. Взамен старых режимов и крепостнического строя приходит новое время, которое требует от людей нового мышления и новых устремлений». И нам почему-то было жаль прекрасную, но такую оторванную от жизни помещицу Любовь Раневскую, которую в спектакле великолепно, ярко, изящно сыграла Светлана Мартюшева, а Лопахин нам, воспитанным в советское время, казался грубым торгашом и бессердечным буржуем.
Тут хочется вспомнить переписку Чехова со Станиславским, которого автор видел в роли Лопахина. «Когда я писал Лопахина, то думалось мне, что это Ваша роль... Лопахин, правда, купец, но порядочный человек во всех смыслах, держаться он должен вполне благопристойно, интеллигентно, не мелко, без фокусов... эта роль, центральная в пьесе, вышла бы у вас блестяще». Станиславский отвечал, что никак не может найти верный тон этого героя, но ищет его упорно и с большим интересом. «В том-то и трудность, что Лопахин не простой купец с резкими и характерными его очертаниями», - говорил артист.
Актёру Михаилу Лысанову вполне удалось сделать роль центральной. Конечно, он порой уходил в тень, иногда как бы гас в лучах такой изумительно яркой Раневской, но некоторые сцены были великолепны, именно тогда отчётливо проступали красные смысловые чеховские нити. Вот Лопахин уговаривает Раневскую и Гаева разделить землю на участки и сдать в аренду дачникам. Это принесло бы до 25 тысяч дохода в год и спасло бы владельцев. Чёткая логика бизнеса, простое решение задачи. Но рафинированная дворянка Раневская говорит: «Дачи и дачники - это так пошло, простите». И с ней тут же соглашается её брат. Нужно заметить, что интонация Лопахина в отношении, как бы это ни было кому-то грустно, отживших своё дворян вовсе не высокомерно покровительственная, а, скорее, напоминает, как отец объясняет что-то своим несмышлёным детям. Но и тут его терпение в конце концов лопается: «Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили!» Дети заигрались в детство…
Кстати, о молодёжи. Тут выходят на первый план две фигуры: младшая, 17-летняя дочь Раневской Аня (Екатерина Дворниченко) и студент Пётр Трофимов (Сергей Гнедов). Поначалу Трофимов отторгает лопахинские методы и смотрит на него букой («Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает всё, что попадается ему на пути, так и ты нужен»). Но в конце в его отношении происходит перелом. Он как представитель будущей жизни интуитивно понимает, что нет смысла противиться меняющемуся времени. Молодёжь в этом плане адаптируется не просто быстро и безболезненно, а часто даже радостно. А вот старики плачут, злятся и ворчат. И так было всегда… Поэтому спектакль «Вишнёвый сад» не зря назван на сайте театра «трагикомическим плачем по утраченной жизни и по утерянным опорам».
А ещё это вечное непонимание друг друга. Ну любит же Лопахин Раневскую «как родную, больше, чем родную», и сад выкупает ради неё, но при этом и взаимность её он тоже как будто пытается купить. Многие режиссёры и критики в плане чувств словно гадали на ромашке - любит, не любит... Хрущёв ответил однозначно и смело - поцелуем Лопахина и Раневской в финале спектакля…
Режиссёр признаётся, что ставить Чехова - это праздник и очень интересно разгадывать заложенные в произведении смыслы, тем более что «Вишнёвый сад» - последняя чеховская пьеса, и автор очень много вложил в неё идей, загадок и поводов поразмыслить.
А знаете, о чём ещё подумалось: нельзя вечно ехать в карете прошлого, нельзя остановить время, оно меняется и сметает на своём пути классы, формации, империи. Вот ушли в историю как класс дворяне, и буржуев в 1917-м смела революция, и социализм в 1990-х был вытеснен рынком… И что же делать? Может быть, «нужно возделывать свой сад», как писал Вольтер в финале повести «Кандид, или Оптимизм». Но это уже, как говорится, другая история. (16+)
