8 и 9 октября на сцене Орловского городского центра культуры академический театр им. И.С. Тургенева открывал 201-й творческий сезон спектаклем «Дело было вечером…» по пьесе Н.А. Некрасова «Осенняя скука». Режиссер-постановщик – Ксения Торская (Северский музыкальный театр), художник-постановщик – Юрий Сопов. На премьере побывал и «ОВ».
Поэт и гражданин
Надо отметить, что через постановку широкому зрителю удастся заглянуть в малоисследованные страницы творческой биографии Некрасова. Поэт революционно-демократического толка, проникшийся народным горем и ставший заступником крестьян, давший им в литературе собственный голос, как в основном предстает Николай Алексеевич в отечественном литературоведении, знакомил русское общество с актуальными проблемами еще и через журналистику.
С 1847-го по 1866 год издатель знаменитого журнала «Современник», с 1868 года принимавший участие в издании «Отечественных записок», издатель двух сборников произведений писателей так называемой «натуральной школы», Некрасов шел к пиитическим звездам через тернии действительности, испытывая в начале пути острую нужду в средствах и знакомясь с жизнью петербургской нищеты. Первый выход поэта в свет со сборником «Мечты и звуки» не был обласкан критиками, и в начале 1840-х годов литературные опыты Некрасова в основном сводились к беллетристической прозе, фельетонам, театральным и литературным рецензиям.
Кроме того, с 1841 года Николай Некрасов писал пьесы и водевили для театра и, надо сказать, добился успехов в искусстве драматургического повествования. Что характерно, его водевили не просто продолжали комический, низкий жанр – в них сквозило авторское сочувствие героям. Такая тональность слышится и в пьесе «Осенняя скука», которую в этом творческом сезоне представляет театр им. Тургенева.
«… разгони чем-нибудь мою скуку!»
Пьеса является переработкой Н.А. Некрасовым одной из глав («Деревенская скука») романа «Три страны света», написанного в соавторстве с А.Я. Панаевой. Предполагают, что при жизни автора пьеса могла быть поставлена в 1860-х годах в Воронеже. Впервые на сцене Александрийского театра постановка увидела свет в 1902 году. В тот театральный сезон «Осенняя скука» шла и на подмостках Михайловского театра.
Образ дворянина, скучающего по воле случая в провинции, или помещика, там же доживающего свой век в окружении крепостных, часто встречается в русской литературе первой половины XIX века. Он делается одним из ведущих в лиро-эпических произведениях Н.А. Некрасова. Некрасовского барина грызет не обычная осенняя скука – его снедает болезненная тоска, и избавления от нее душа ищет в сближении с народом.
Насколько пьеса попадает в день сегодняшний, может ли она быть интересной и понятной современному зрителю? С такими вопросами мы шли на премьеру. Режиссер-постановщик доказала, что некрасовский текст драматургичен по своей сути и может быть усилен дополнительными литературно-музыкальными вставками: в спектакль включены песни на музыку Владимира Баскина и стихи Николая Голя. Жанр постановки определен как «трагикомедия жизни в ироничном водевиле».
«Толпе напоминать, что бедствует народ»
Некрасовская пьеса – это эпизод из жизни провинциального дворянина, раскрывающий суть его быта. И оригинальный драматургический замысел состоит в том, чтобы раскрутить действие при полном отсутствии событий и тоскующем бездействии абсолютно всех персонажей. На долю барина-затворника, изолированного от общения с представителями своего круга, выпадают только тревога и пустота, усугубленные обычными спутниками русского осеннего вечера: дождем, ветром, слякотью, грязью.
«За стенами громадных зданий не слышит и не замечает озабоченный горожанин суровых порывов осеннего ветра... Зато ничего, кроме них, не слышит несколько месяцев сряду деревенский житель... Нестерпимое уныние охватывает его душу... Куда идти? что делать? как убить длинный вечер? как убить целый ряд длинных вечеров?..» (Н.А. Некрасов. Глава «Деревенская скука» из романа «Три страны света»).
Именно такой ленивый и томительный вечер, по Некрасову, может спровоцировать старого провинциального помещика на эксцентричные выходки. В круговорот его бессмысленных действий (без всякого повода беспокоит мальчика-слугу, прячет от него ключ от шкафа с порохом, с пристрастием ищет в себе признаки болезней по справочнику, выспрашивает у дворни, кто именно сгноил шубу на чердаке) вовлечены и крепостные, сбитые с толку придирками барина и столь же апатичные, как и он. Роль их унизительна: притесняемые и запуганные «кормильцем», они вынуждены беспрекословно выполнять любые его сумасбродные приказы. Хотя их натуры и стремятся к деятельной жизни, они обречены на бездействие, сродни барскому.
Постановка Ксении Торской выразительна тем, что у каждого персонажа, социального типа проявляется характер: вот уязвленная невниманием барина, втайне мечтающая о вакантном месте барыни домоправительница Анисья (играют Марианна Иванова, Татьяна Малькова), или болтливая, вульгарная скотница Татьяна (Ольга Форопонова, Екатерина Аршинова), или заботливый и честно выполняющий свою работу портной Дмитрий (Сергей Бурлаков). Благодаря песенным вставкам расширяется психологический диапазон роли, герои получают свои партии и возможность выговориться перед зрителем.
Особенно интересными, колоритными, на наш взгляд, вышли помещик Ласуков (заслуженный артист России Николай Чупров), его мальчик-казачок (Павел Клячин, Дмитрий Бундиряков) и повар Максим (Сергей Аксиненко, Виктор Межевикин). Первому Ласуков дает множество смешных «ситуативных» фамилий (вроде Мехоедов, Дармоедов, Тифусевич, Ветрогонов), и на все эти издевательские прозвища мальчик безропотно откликается. Сыграны эти эпизоды настолько легко и озорно, что в публике они отзываются взрывами смеха. Градус веселья повышается, когда на авансцену и вовсе выходит неодушевленный персонаж – поеденная молью шуба, вдруг превращающаяся в центр вселенной Ласукова и его крестьян. По настоящему уморительной получилась сцена с участием Максима-повара, от которого якобы заболевающий Ласуков добивается признаний в том, что нездоровье вызвано отравленным обедом, и в наказанье заставляет петь петухом под окном. В целом спектакль отличает прекрасное взаимодействие артистов – перед нами настоящий актерский ансамбль, чью работу невозможно не оценить аплодисментами.
«Народ освобожден, но счастлив ли..?»
В романе «Три страны света» деревенскую скуку Ласукову помогают сносить посещения племянника, правда, не вполне бескорыстного в своих визитах, рассчитывающего на завещание старика. В конце пьесы «Осенняя скука» Ласукова застаем между сном и явью за убаюкивающим токарным станком.
В спектакле конфликт разрешается неожиданно, и в это недолгое, но такое полновесное мгновение раскрывается вся суть трагикомедии. Финальная сцена – это режиссерская находка. Очень тонко разыгран эпизод, когда крестьянский «кормилец» то ли погружается в спячку, то ли оказывается на пороге в мир иной. Какие последствия вечный сон сулит дворне? Конец притеснениям со стороны «кормильца» и… свобода? Но какая – внешняя или внутренняя? Надо ли описывать, отпечаток каких состояний – надежды, растерянности, смятения, тревоги – на лицах крепостных мы видим? Тяжело им найти ответ на вопрос, а что же будет дальше, а потому мирно спящий барин для них – все-таки в радость. Пьеса оборачивается шуткой, в которой, как водится, есть изрядная доля правды.
«… И совесть – шутка-водевиль»
Одним из ключевых для понимания глубины спектакля становится образ времени. Его великолепно в комической форме визуализирует мальчик. Обреченность существования во временных рамках переводит бытовой, обыденный конфликт между барином и крепостными слугами в конфликт поколений, произрастающий из психологического контраста старости и молодости. Для одного жизнь бурлит рекой, и вся она легкая, в движении, в какой-то деятельности, хоть и пустячной, без особого умственного и нравственного напряжения. Для другого настоящее жалко, а от прошлой «бурной» петербургской жизни (в Английском клубе, Дворянском собрании…) остались одни воспоминания. Стрелки на циферблате ползут медленно, существование тянется, не добавляя процессу сущности, и в нескончаемом потоке однообразия рождается тяжесть бытия – скука. Одним из средств преодоления таковой, возвращения к живому нерву действительности от пошлости и суеты и служит театр.
Наш мир – театр.
На сцене света
Играть нам роли
суждено,
В репертуаре
жизни этой
Пиесы те же уж давно:
Любовь –
ошиканная драма,
Честь –
историческая быль,
Приязнь –
на век наш эпиграмма,
И Совесть –
шутка-водевиль.
Мы в жизни
бенефицианты.
Вся трудность в том,
что надо знать,
Чтоб показать
свои таланты,
Какую пьесу разыграть:
В Любви и Дружбе
мало смеху,
От Чести выгодой
не льстись,
А Совесть дай толпе
в потеху –
Так схватишь
славный бенефис!
Н.А. Некрасов.
Ирина Крахмалева
Источник: Орловский вестник
